Диагностика: мазохистические личности

Отличное описание некоторых типов личности нашла у Алены Лукьяновой. Доступно, красочно, с примерами. Возможно, кому-то пригодится.  Сегодня хотелось бы поговорить о мазохистических личностях.

Общественное сознание часто не видит разницы между мазохистами и саморазрушающимися личностями. На самом деле, это две большие разницы. Или четыре маленькие. В мазохизме, в отличие от самодеструкции, много энергии, много борьбы и протеста. Те, которых принято называть «злобными жертвами» и «кузнецами собственного геморроя»,  – это как раз мазохистические личности.

Мазохиста отличает то, что он способен соорудить себе оскорбление из чего угодно…

Отличный пример мазохистических паттернов поведения зачастую можно встретить в ЖЖшных комментах. К примеру, таких: «ваш пост муть дикая и совершенно нечитабельная х…ита» (коммент реальный, взят из журнала коллеги). К собственно сабжу может прилагаться подробный – буквально, построчный – разбор текста с комментариями о том, отчего да почему это является-представляется автору коммента именно тем, чем представляется. Может, впрочем, и не прилагаться. Потому что, на самом деле, задачи что-то разбирать-анализировать у мазохиста нет. Его задача – естественно, неосознаваемая – максимально нарушить границы другого человека. Оскорбить, нахамить, наговорить гадостей… добиться в итоге того, чтобы быть посланным нах. И дальше радостно орать что-нибудь типа «Посмотрите на него(нее)! Как он(а) себя ведет! Как разговаривает! А еще в очках! А еще в шляпе!».

Собственно, именно ради возможности вот так поорать все и проделывается. Это – момент торжества мазохиста, его бонус, пиковые переживания себя как злобно и цинично похеренного борца за правду, которые составляют его главный выигрыш в отношениях с другими людьми. Собственно, больше ничего ему от отношений и не нужно, весь цимес в том, чтобы воссоздать ситуацию ранней травмы, в которых его-ребенка, отвергали и оскорбляли более взрослые и более сильные. И отыгрывать эту травму в интерьере себя-взрослого, уже способного того, кто отверг и оскорбил, громогласно уличать и обличать.

Логика в стиле «не любо – не слушай, не нравится – не читай»  тут  не  работает. Мазохист так не может.  Ни не читать того, что не нравится, ни промолчать, ни даже высказать свое негативное мнение в какой-то более корректной форме. Не потому что не хочет. Потому что – не может. Его прет. Все то, что в окружающем мире не нравится, действует на него, как красная тряпка на быка. Разум в эти моменты безмолвствует, поведением руководит одна, но пламенная страсть – восторжествовать над тем, что не нравится, победить, одолеть, взять верх… «переиграть» свою травму заново, так, чтобы у нее получился счастливый исход. Такой, в котором обидчик покоряется, раскаивается и смиренно признает его правоту.

Не получается. Даже в тех редких случаях, когда оппоненты раскаиваются и признают, удовлетворение и душевное спокойствие все равно не наступают. Может наступить лишь опустошение, которое сам человек ошибочно принимает за временное спокойствие. И это совершенно понятно. Потому что те, с кем борется мазохист сейчас, не имеют ничего общего с теми, кто когда-то нанес ему травму. Эти, из его взрослого настоящего, не более, чем экраны для проекций. Можно сколько угодно выливать на них свою ярость и протест, но эти чувства будут продолжать накапливаться. Потому что «нарыв», который вырабатывает этот эмоциональный «гной» продолжает существовать. И для его излечения нужно, чтобы причины, вызывающие подобные чувства, были осознаны, а сами чувства возвращены по адресу – тем, кто вызывал их когда-то и кому невозможно было их открыто выразить.

Как становятся мазохистами

Все, что нас не убивает, возможно, добьет нас завтра.

Существует очень распространенный миф о том, что мазохист – это человек, испытывающий удовольствие от страданий. Несмотря на то, что это – миф, стоит признать, что мазохистические паттерны реально дают много оснований для того, чтобы такая точка зрения продолжала существовать. Поведение мазохиста – такое, в котором непременно нужно создать себе сложности с неприятностями (и побольше, побольше!), а потом их с честью не преодолевать, жаловаться, раздражаться, бесконечно сетовать на свою несклавшуюся жизнь, и при этом находить сто тысяч объяснений тому, почему ситуацию нужно оставить именно такой вот со всех сторон некузявой – это, действительно, то, что умом трудно понять. И, в рамках формальной логики, действительно, в какой-то момент возникает идея о том, что раз человек так живет, что не живет, а мается, но при этом категорически отказывается что-то менять – значит, такая жизнь ему нравится.

Развитию мазохистической патологии способствует рост ребенка в условиях, где родители систематически проявляют к нему жестокость, зачастую, даже садистическую. Не обязательно это должны быть физические избиения, могут быть словесные унижения – как прямые и грубые, так и косвенное обесценивание – попытки жестоко подчинить себе. При этом проявления любви и других теплых чувств обычно отсутствуют. А те садистические штучки, что вытворяют родители, зачастую ими же маскируются под любовь – «это для твоего же блага», «вырастешь – спасибо скажешь», «со мной так обращались, и я  благодаря этому человеком вырос(ла)», и так далее, и тому подобное.

В этих условиях ребенок развивает защитный механизм, который психоаналитики называют кучерявым термином «либидилизация страдания». То есть, придание страданиям позитивного смысла. Фактически, ребенок начинает в этих страданиях видеть проявления любви. Тем более, что других проявлений он не видит, а допустить идею о том, что родители его не любят для малыша крайне сложно. А поскольку ничего хорошего они с ним не делают, он начинает думать, что то, что с ним делают, это и есть любовь.

Придание страданиям позитивного смысла, рассматривание их как проявление любви – пожалуй, самый важный аспект мазохизма. Фактически, это не поиск страданий, это поиск любви. В такой вот странной форме. Потому что именно это мазохист опознает как любовь, все остальное таковым не считается и избегается, потому что с этим не понятно, что делать.

В этом месте много и часто возникает вопрос -  где грань между строгостью и садизмом, как определить, где заканчивается первое и начинается второе?
На мой взгляд, определить достаточно просто. Строгость, все-таки, обходится без унижения. На унижение в этом случае существует жесткий запрет. А в психологическом садизме всегда есть элемент унижения.

Развитие мазохистического поведения как способа приспособления к действительности относится к тому моменту, когда у ребенка начинает складываться такой механизм как воля. И – соответственно – своеволие, желание настаивать на своем. Развитие мазохизма связано с подавлением воли, с тем, что родители считают, что он должен быть сломлен и подчинен. И – NB! – процесс подавление воли ребенка, утверждение в собственной позиции главного, у родителей вызывает удовольствие.
При этом ситуация, по большей части. складывается так, что ребенка либо игнорируют – тогда, когда он ведет себя удобно, либо жестоко «воспитывают» – в те моменты, когда его поведение начинает вызывать у родителей дискомфорт. И получается, что ситуация, когда его мучают – лучше. Потому что в эти моменты ребенок существует, его видят и замечают.

Таким образом, главный урок, вынесенный из этого опыта мазохистом можно сформулировать как  «я смог выжить».

С одной стороны, правда, есть, чем гордиться. Выжить в условиях. максимально приближенных к невыносимым – не важно, физически или морально – это и со стороны взрослого-то подвиг, а для ребенка тем более.

С другой – за много лет существования в ситуации, где все подчинено только одному стремлению – выжить – «за борт выбрасывается» очень многое из того, что совершенно необходимо тогда, когда приходит время не выживать, а жить.
В своей борьбе за выживание мазохистический траматик оказывается вынужден отращивать «очень толстую кожу» – опять же, как в физическом плане (у них, как правило, очень высокая способность переносить боль и другой физический дискомфорт), так и в эмоциональном (за счет чего в отношениях они зачастую ведут себя «как слон в посудной лавке», искренне не понимая, что какие-то их слова или действия могут быть неприятны и/или болезненны для окружающих).

Из вышеизложенного, думаю, понятно, что если ситуация выглядит как полная жопа – то в такой ситуации мазохист обычно очень хорошо живет. Он в ней «четок, собран, напряжен и не лезет на рожон»… или, наоборот – лезет, имея при этом абсолютную уверенность в собственной правоте и давным-давно готовое объяснение для всех неприятных последствий, которые могут из этого проистечь – его не поняли, не оценили, он безвинно и бескорыстно пострадал за правду.
В создании таких ситуаций мазохисты обычно хорошо преуспевают, их отличает способность в рекордно которткие сроки заставить кипеть от негодования даже снежную бабу. Эти люди как будто все время выпрашивают, чтобы их «отлупили» – если не физически, так словесно. А после того, как это происходит, они начинают вступать в борьбу и сражаться за справедливость. Превращая таким образом свое поражение в переживание собственного морального превосходства над тем, кто отлупил. .

Что, опять же, совершенно понятно. Любому из нас жизненно необходимо ощущение себя хорошим и правильным, сильным и успешным. Если долгое время ситуация складывается так, что человека мучают, а он – в силу своей малости. слабости и зависимости -  не может открыто этому противостоять, это вызывает большое количество бессильной ярость. Ярость есть, а выхода для нее нет. Расквитаться с обидчиком напрямую невозможно. И получается, что отомстить можно только за счет чувства собственного морального превосходства, сохранить некую гордость за себя – что, несмотря ни на что, я выжил и оказался выше своих мучителей-тиранов.

Если дальше рисовать потрет мазохиста, то получится человек, вовлеченный в круговорот нескончаемых собственных поражений. Зачастую сперва такие люди вызывают сочувствие и желание помочь – ведь они, действительно, страдают, реально и сильно, а потом – агрессию и отвержение. Потому что причины страданий они склонны упорно видеть исключительно вовне, категорически отрицая какой-либо собственный вклад в создание своих неприятностей. Они склонны втягивать окружающих в попытки решения их проблем, попытки, стопроцентно обреченные на поражение. Поскольку для мазохиста важно быть правым, а не быть счастливым.

Появление у него «сторонников» – сочувствующих и готовых помочь – служит подтверждением его правоты и позиции невинно страдающей жертвы; а безуспешность попыток помощи приносит моральное удовлетворение – те, кто считал себя более сильным, уверенным и способным ему помочь, оказались побеждены.

При этом существует такой важный фактор поведения как «провокация с использованием пытки капающей воды». Каждое провоцирующее действие само по себе достаточно минимально и окружающие поначалу не придают ему значения. Но эти действия продолжаются, до того момента, пока не наступает  эффект переполнения чаши. Тот, на кого «капают», не выдерживает, срывается и обрушивает на мазохиста весь тот гнев, который накопился. Это позволяет мазохисту оставаться на позиции своей моральной чистоты, как будто на нем оторвались ни за что. Потому что тот повод, по которому произошел взрыв негодования, часто на самом деле, незначительный.
Получение таким образом в свой адрес большого и гневного «фэ!» запускает работу очередного круга абсурда страданий. Мазохист расценивает полученное как несправедливость и переживает свое моральное превосходство: он – весь в белом, а тот, кто сорвался на него «на пустом месте», соответственно – в светло-коричневом. Это переживание заменяет ему удовольствие.

Возникает резонный вопрос – почему удовольствие в жизни нужно находить таким вот вогнуто-выгнутым способом?

И здесь дело в том, что с раннего детства для таких людей в  удовольствии кроется угроза, и его переживание вызывает сильнейшее чувство вины. Ведь если бы унижаемый ребенок взял верх над родителями, он бы, несомненно, испытал от этого удовольствие. Но за это свое превосходство он был бы родителями – которые, как ни крути, продолжают оставаться более сильными и могущественными – жестоко наказан. Поэтому в мазохистической модели поведения  удовольствие тесно связано с наказанием. Жизнь мазохиста – это жизнь без удовольствия. Все, на что они обычно надеются – это на получение некоего вознаграждения в будущем за свои страдания, справедливый реванш над теми, кто его мучил.

Еще одна характерная особенность мазохистического поведения – откладывание дел «на потом». Это идеальная стратегия для того, чтобы быть хронически несчастным и раздраженным, постоянно жаловаться. И ничего не делать для того, чтобы изменить ситуацию – ведь нерешенных проблем и несделанных дел накопилось так много, что совершенно непонятно, с какого краю эту кучу начинать разгребать.

Резюмируя вышеизложенное, можно сказать, что основной пафос мазохистической стратегии укладывается в сообщение «все болит, ничего не помогает» «все плохо и изменить ничего невозможно». Это выстраивание жизни в таком стиле, чтобы все время оставаться несчастным, жертвовующим, склонность попадать в зависимости,  работать там, где не нравится, создавать ситуации с таким ворохом проблем, когда сложно понять, за решение какой из них нужно хвататься в первую очередь.
Такое поведение является очень удобным способм для использования собственных детей, которым крайне сложно отделиться от хронически несчастных родителей и зажить своей жизнью, не ощущая себя при этом полными мерзавцами. При этом возможность найти тот вариант поведения, при котором ребенок, отделяясь. мерзавцем не окажется, практически невозможно. Потому что родитель непременно будет жертвенно и очень выразительно страдать. Причем, страдать он будет в любом случае. Если дети из чувства вины остаются рядом с такими родителями – те будут жалуются, что дети не самостоятельны, сидят у них на шее, ничего не добились, не обеспечили их внуками, далее до бесконечности… в случае, если ребенок все-таки рискнет отделиться – родители будут страдать от того, что они не нужны, позабыты-позаброшены.

Все это является следствием той самой установки, в которой быть правым важнее, чем быть счастливым. В выборе между справедливостью и счастьем для мазохиста важнее справедливость. В том виде, в каком он сам ее понимает. Этот выбор делается легко, поскольку про счастье он толком и не знает, что это такое и как оно выглядит.

Источники: http://lual.livejournal.com/76741.html, http://lual.livejournal.com/77108.html, http://lual.livejournal.com/77597.html