О привязанности

… рассказала Алена. Несколько ее цитат отсюда:

У меня есть две новости, как водится – хорошая и плохая.
Плохая – если у вас было тяжелое и травматичное детство, то у вас навсегда было тяжелое и травматичное детство.
Хорошая – детство кончилось в ваш восемнадцатый день рождения. Оно осталось в прошлом. И никогда не поздно иметь благополучное настоящее.

Когда речь идет о ситуации жизни ребенка в окружении, хронически не удовлетворяющем его потребности – в безопасности, полноценном питании, принятии, автономии, и т.д., перечень ситуаций ненадлежащего обращения с детьми можно прочесть у той же Алис Миллер в «Драме одаренного ребенка» – то речь идет об искажениях развития. О расстройствах идентичности (уровень Я) и привязанности (уровень МЫ).

Расстройство идентичности – это отсутствие целостного представления о себе. Попытка покрасить себя всего одной краской, либо в «полностью хорошего», либо в «полностью плохого». Вторая «краска» при этом отдается «в мир», в результате чего получается плоская и двухцветная картинка-идея:
— либо «я хороший – другие плохие»
— либо «я плохой – другие хорошие».

Ни первый, ни второй вариант благополучности отношений с другими людьми, понятное дело, не способствует.»
«Хорошему» рядом с «плохими» жить не о чем – ну разве что увлеченно доказывать им, какие они плохие, а это довольно скверный способ заиметь теплые и доброжелательные отношения.
«Плохому» рядом с «хорошими», в общем, тоже не о чем – разве что бесконечно утопать в стыде за собственное несовершенство, что тоже отношений не делает удобным ни для одной стороны.

Расстройств привязанности тоже ровно две штуки. Это:
— неспособность быть вместе с кем-то;
— неспособность быть одному.

А поскольку потребность в близости-совместности и потребность в автономности-отдельности – две равноценные и жизненно важные потребности, то поведение таких людей обычно выглядит как «иди сюда – пошел нафиг».
И в этом случае пространство отношений оказывается наполнено гремучей смесью
надежд – которым не суждено сбыться
ожиданий – которые никогда не реализуются
требований – которые невозможно выполнить
иллюзий – у которых нет предпосылок превратиться в реальность.

Это и многочисленные ситуации из серии «три дня я гналась за Вами, чтобы рассказать о том, как вы мне безразличны».
Это и «дружбы против» кого-нибудь, когда сам дружимый интереса не представляет никакого, интересно только то, что он «против».  Против того же самого, кто не нравится дружащему.
Это и «он(а), сволочь, мне всю жизнь поломала(а), а я лублуууу и не могу уйти» .
Еще примеров, я думаю, сами вспомните.

Какая их двух потребностей окажется » в провале» у взрослого человека, напрямую зависит от того, рядом с какими родителями он рос и приобретал жизненный опыт. Объединять их, по-любому, будет одно – неспособность нормально сближаться, когда этого хочется, и нормально отдаляться, когда это нужно.
По сути, и зависимые, боящиеся отдельности, и контрзависимые, шарахающиеся от близости, болтаются где-то в состоянии «ни туда, ни сюда». Просто каждый из них чуть ближе к какому-то одному из этих полюсов – полюсу слияния ака «мы с тобой – одно целое» или полюсу автономоности ака «подводная лодка в степях Забайкалья».
Обоих, в общем-то – хрен отыщешь.

«Созики» так «слепешиваются» (чудесное слово, скреативленное одной барышней из обучающей программы) с другим, так делают этого другого центром и смыслом своего жизни, так поклоняются интересам этого другого и его удобствам, что понять, чего они хотят в этой жизни для себя – а не для другого и за другого – становится сильно проблематичным. И для посторонних, и для них самих.
«Контрики» же так глубоко заползают в бункер своей автономности – «нам ничего не надо, у нас всё есть», «я со всем справлюсь сам(а)» – что выкапывать их оттуда далеко не каждый возьмется. И чего им нужно от других – тоже обычно загадка. И для других, и для них самих.

Оба стиля поведения объединяет то, что принято называть внешним локусом контроля.
Зависимый очень озабочен вопросом «достаточно ли я демонстрирую свою преданность?». И очень боится, что его заподозрят в «эгоизме».
Контрзависимый озабочен вопросом «достаточно ли я демонстрирую свою самостоятельность?». И очень боится, что его заподозрят в «слабости».

В итоге каждый из них проживает свою жизнь лишь наполовину – на ту половину, которую в родительской семье было принято считать «правильной». Каждый несет по жизни свой дефицит.
Когда и если два таких дефицита встречаются – открываются двери в локальный филиал ада.
Каждый думает «он(а) будет делать для меня то, что не могу делать я сам(а)».
По сути, это – ожидание, что другой станет «тем родителем, которого у меня никогда не было».

Уровень отношений тут не принципиален, это могут быть отношения и супружеские, и дружеские, и рабочие. И даже детско-родительские – когда от сына ждут, что он будет защищать и оберегать, как отец, или от дочки – что она будет жалеть, утешать и понимать, как мама.

Плохая новость состоит в том, что жить в таких отношениях очень больно. Приходится постоянно раниться об несбычу мечт.
Хорошая – в том, что «это лечится».(с)

Комментирование закрыто.


ТОП-777: рейтинг сайтов, развивающих Человека счетчик посещений