В продолжение темы тревожной депрессии

Среди психологов бытует распространенная и вполне закономерная точка зрения, что если ребенка практически все время заставляют делать то, чего он совершенно не хочет, подавляя всевозможными способами его свободу и умение делать выбор на основании своих потребностей, впоследствии он присваивает такой способ обращения с собой и своими желаниями. Причем, любые признаки своего нежелания (вслед за родительскими оценками) тоже рассматривает как лень, несобранность, слабость, или даже плохость. В это же время разрастается привычное убеждение и вера ребенка в то, что он сам хочет того, к чему себя принуждает. Так осуществляется замена «хочу» на «надо». А затем устойчиво проросшее «надо» маскируется под «я хочу».

Однако часто не родительский контроль и гиперопека способствуют самопринуждению, а наоборот, его недостаток, дефицит, то есть сниженная забота, гипоопека.

Не имея достаточного родительского контроля, внимания и помощи во взрослении, развитии, дети пытаются воспитывать и дисциплинировать себя сами, на основе своих собственных, чаще всего несоответствующих реальности представлений о том, что такое хорошо и как должно быть.

Понятно, что мышление маленького ребенка упрощено, черно-бело, и относительно мышления взрослого человека весьма примитивно. Ребенок еще многого не знает о мире, обладая преимущественно магическим мышлением.

Но оставленный что называется «на самого себя», заброшенный взрослыми, не получающий адекватного контакта и обучения от них, ребенок вынужден опираться только на то, что есть у него самого, а именно на свои собственные, примитивные и по-детски созданные представления. Так формируется очень труднодостижимый (а порой и вовсе нереальный) идеал самого себя, а вслед за ним — жесточайшая система контроля достижений этого придуманного идеала (жесткое Суперэго).

На этой же почве разрастаются и закрепляются такие защитные механизмы, как магическое мышление и идея собственного всемогущества, своей грандиозности, а значит —  весьма искаженное понимание своего влияния на окружающую среду.

Ребенок, в силу возраста и развития не способный выносить неоднозначность, ограниченность, несовершенство, но одновременно с этим многослойность и разнообразие мира, создает внутри себя представление о нереальном, а порой даже фантасмагоричном, бредовом, но и  весьма ожидаемом образе самого себя. А вслед за этим, для обеспечения движения к воплощению задуманного идеала — выращивает внутри строгого, жесткого и непримиримого надзирателя, «погонщика с плёткой», который почти постоянно в боевой готовности, и отчаянно подстегивает человека что-то делать, предпринимать, бежать, совершать подвиги и пр.

Вырастая, человек испытывает крайнюю степень тревоги перед принятием ответственных решений, в ситуациях изменения привычных обстоятельств или отказа от привычной деятельности, постоянно волнуясь, что что-то может случиться, пока он бездействует. Так, чтобы избавиться от этих неприятных ощущений, человек начинает еще больше загонять себя, загружать делами, новыми проектами, обязательствами, пока не будет остановлен (ведь в реальности он не всемогущ, не всесилен и не бесконечен).

Усталость, подавленность, хроническое отсутствие удовольствия, невозможность принять решение, загруженность мрачными предчувствиями и переживанием бессмысленности – все эти характерные для депрессивных состояний признаки, являются единственным способом организма обратить внимание человека на неправильный способ обращения с собой и своими желаниями*.

Человек практически все время находится на грани депрессии, легко соскальзывая в нее всякий раз, когда натыкается на риск несоответствия этому своему идеалу, даже не догадываясь, что с тех пор, как он был ребенком, нереалистичная картина мира и себя так и осталась непересмотренной.

Проявляться такая депрессия может в разных формах:

– человек может отчаянно себя принуждать к чему-то, до конца ясно не понимая, зачем лично ему необходимо это делать (тогда задача в терапии – собственно, понять);

– человек пытается избегать автономии и перекладывать ответственность за принятие решений на кого-то, кого считает более компетентным, находясь под влиянием страха перед совершением ошибки, связанного с родительским, или идущим от жесткого Суперэго «холодным контролем» поведения ребенка; (задача в терапии – конфронтация с идеей безошибочности, а также изучение последствий и степени «смертоносности» совершения ошибки).

– человек переносит ответственность за неудачи на внешнее окружение, активно обвиняя других, тем самым как бы смягчая собственную долю ответственности в развитии ситуации (тогда задача в терапии –  все же находить собственный вклад в сложившуюся ситуацию с целью присвоения ответственности, при этом же будет необходимо уделить внимание разграничиванию понятий ответственности и вины, зачастую слитые у этих клиентов);

– или наоборот, клиент активно пытается разыскать свою вину даже там, где ее нет, прибегая к самообвинению, при этом конструктивный вопрос «Что делать?» настойчиво заменяется наказующим «Кто виноват?» (работа в терапии направлена на отслеживание магического мышления и пересмотр идеи своей грандиозности, всемогущества);

– Отдельно хочется подчеркнуть тот интересный факт, что при такого рода депрессиях у человека часто можно наблюдать сочетание повышенной ответственности и связанной с ней вины с одной стороны, и недостаточной ответственности и связанной с ней обиды – с другой. Здесь работа в терапии может строиться в направлении, которое сформулировано в древнем молитвенном высказывании: «Господи, дай мне сил изменить то, что я могу изменить, принять то, что изменить невозможно, и мудрости отличить одно от другого».

То есть иначе говоря, терапия таких клиентов преимущественно состоит в пересмотре детских представлений о себе и мире, и замене их на более жизнеспособные и реалистичные.

* Большое спасибо Д.Ковпаку, Л.Третьяку, авторам книги «Депрессия. Современные подходы к диагностике и лечению» (2013), за идею рождения этой заметки, в которой  частично я использовала перефразированными небольшие фрагменты книги.