Вассилис Капсамбелис (отрывок лекции)

Как всегда, с большим удовольствием делюсь  небольшим, но очень важным, на мой взгляд, отрывком из интереснейшего выступления Вассилиса Капсамбелиса, психиатра, психоаналитика, которое было посвящено теме психозов, особенностям не-невротического функционирования и психоаналитического подхода к этой проблематике.
В этой части лекции речь идет о некоторых особенностях пограничных личностей,  делается попытка сформулировать и разъяснить понятие реальности, вводится фундаментальное для психоанализа понятие ненависти [к объекту], а также выделяются несколько групп психотических состояний.

«…Каковы же характеристики, основные для пограничных состояний?
Сущностное, основное – это тип отношений с объектом, объектные отношения.
Пациент, страдающий этой патологией, выстраивает отношения с объектом как с фетишем. Объект как фетиш для него.Объект, Другой – нужен лишь для того, чтобы подтверждать нарциссизм самого субъекта. То есть объект должен иметь как можно меньше своих собственных желаний. Для такого человека ситуация, когда у объекта появляются его собственные, не связанные с ним желания, является травматичной сама по себе.

Например, «Я совершаю попытку суицида, потому что он поздно приходит с работы». Что же это означает?
Это означает, что Другой должен БЫТЬ, присутствовать, но должен БЫТЬ определенным образом. Таким, чтобы его желаний было не слишком много, а лучше, чтобы и вовсе не было их. Наиболее травматичное в кризисных эпизодах при пограничных состояниях, с которыми мы работаем — то есть в нашем центре есть отдел, который работает с кризисными ситуациями* – там мы работаем со всей совокупностью проблем пограничной проблематики. И все это всегда запускается разочарованием, или фрустрацией, угрозой потери, угрозой покинутости.

То есть когда мужчина, или женщина, имеют интерес еще какой-то другой, кроме их пары (здесь речь идет о всяких интересах, не обязательно про другие отношения с кем-то на стороне) – для такого партнера это травма.
Что поразительно, когда вы работаете с этим срочно поступившим пациентом, с ним очень сложно говорить о его любовном объекте, которые представляет собой объект с желаниями.

– Почему Вы так влюблены? Расскажите мне о ней (о нем). Почему это невероятная потеря для Вас?
Притом выясняется, что те давно не занимаются любовью, общего мало, интересы разные, отношения не доставляют удовольствия и пр.
К тому же, если один ушел, а потом все же решил вернуться, и возвращается, тот, кто умирал от этой потери, вовсе не хочет его видеть.

На уровне переноса к психоаналитику такая же ситуация разворачивается. Когда в таком остром состоянии человек попадает в кризисный центр, он хочет, чтобы им занимались, это вопрос «жизни и смерти». Тогда его видят каждый день. Если же он отказывается от госпитализации, его продолжают видеть ежедневно (к нему приходят, например, или создают возможности для того, чтобы происходила забота), с ним говорят обо всех важных для него вещах… И так, постепенно, как-то налаживаются обстоятельства в его жизни. И в один день он просто не приходит на встречу. Вы (психиатр, психоаналитик) беспокоитесь о нем, и просите медсестру позвонить, узнать, что случилось. И этот человек, пациент, говорит: «А, да все в порядке. Спасибо. Я забыл, что надо прийти».

И это означает, что одновременно мы и очень важный объект, но и вместе с этим объект отвергаемый. То есть нас можно так в сторону поместить, поставить нас в угол на неопределенный срок, а когда в нас нуждаются – нас можно там найти. А если мы не нужны, то и совсем можно выкинуть из внимания, стереть.
То есть у этого объекта есть что-то неодушевленное, что-то неживое в нем, у него нет собственных чувств, желаний. Мы не являемся объектами в психоаналитическом смысле слова, потому что у нас нет своей жизни. Мы больше вещь.
То есть мы представляем собой такой объект для этих пациентов, который можно отложить в сторону. А то мешает, вмешивается. Но чтобы в любой момент его можно было бы достать, но с которым нет повседневной либидинозной жизни [здесь имеется в виду наполненной энергией, фантазиями, нуждой, чувствами, зарядом связи с аналитиком на символическом уровне, в воображении, или во время сессий, находясь в непосредственной физической близости от него – прим. мое]

Другими словами, это объект, который похож на фетиш. Совершенно незаменимый для нарциссического равновесия пациента, и совершенно бесполезный для жизни [внутренней] вообще.

Именно поэтому, когда вы всякий раз беседуете с близкими, с родственниками пациента, страдающего пограничным расстройством, что часто происходит в течение практики, которая в этой общественной психиатрии разворачивается: все к вам приходят из-за своих проблем, и вместе с ними их жены, мужья, дети, родственники – это норма для повседневной психиатрической практики*. Вы тогда у этих пациентов замечаете, какие фразы проскакивают. Например, можете услышать жалобу «у него нет никакой эмпатии, он меня не понимает», или «она же вроде даже на меня не смотрит, а пыталась себя убить, когда я ушел». Складывается впечатление, что настоящих, истинных отношений нет.
И вот то, что вы замечаете в этих разговорах, и дает ощущение особого функционирования таких пациентов.

По этой же причине это касается не только пограничных состояний, но и психозов. Мы говорим о похожих механизмах, которые опираются на центральное ядроядро отрицания, и на его различные модификации, которые представляют собой различные степени не-невротического функционирования.

Раз речь снова заходит об отрицании [реальности], то снова встает вопрос, что же такое есть реальность?

Реальность связана с активностью восприятия. И у обезьян, и у человека, можно сказать что существует две основных группы восприятия: во-первых, есть экстероцептивная активность. То есть восприятие, которое происходит от контакта со внешней средой, та самая активность, которая зависит от наших пяти органов чувств. И есть активность, которую мы называем проприоцептивная, это наши телесные ощущения, идущие изнутри.
Итак, мы констатируем, что всякий раз говоря об активности восприятия у человеческого существа, мы говорим о двух границах этого восприятия: о границе с телом, и о Я-границе, или о том, что Фройд называл границей с внешним миром.
Мы понимаем, что психический аппарат у человеческого существа создан таким образом, чтобы воспринимать, принимать и обрабатывать ощущения, которые поступают от этих двух границ. И также возбуждения, которые поступают с границы «психика—тело», «душа—тело», именно они оказываются ответственны за формирование образа тела. Схемы, которая у Фройда называется и предстает в виде аутоэротизма, который сходится и складывается в единство, которое мы называем наше Я, Самость.

И тогда мы можем заключить, что основная задача и цель этой проприоцептивной активности восприятия – в том, чтобы сформировать нарциссические инвестиции.
Что же касается другой большой группы активности восприятия, которая направлена наружу, за пределы тела, это Вселенная, которая в психоанализе носит название «вселенная объекта». Из этого можно заключить, что активность экстероцептивная, посредством которой формируется инвестиция внешнего мира. И разрыв с внешним миром – это значит с миром объекта.

Вот почему Франсис Паш (известный франц. аналитик) имел обыкновение говорить «воспринимать значит любить». То есть способность инвестировать что-то, что находится вне себя самого, не быть глухим и немым – это значит развивать форму объектальности. Инвестировать что-то за пределами себя означает, что нечто вне себя может быть любимо. Но когда мы так говорим, это не значит, что нам дается понятие, определение реальности.

Это было проблемой с самого начала для нас. Но раз мы взяли такую форму, линию рассуждений, что «психоз = потеря связи с реальностью», здесь нам придется обнаружить такое фундаментальное понятие для психоаналитической теории – понятие ненависти.

Фройд говорил, что объект открывается в ненависти.

Это конечно совершенно не значит, что новорожденный должен ненавидеть свою мать, для того, чтобы она была распознана им как мать.
Это значит, что когда мать, или другой первичный объект, находится в непосредственном расположении к ребенку, когда она в некой идеальной, абсолютной доступности для него, (конечно, чего в реальности не существует), в таком случае нет никакой возможности, чтобы появилась разница между реальностью и воображением.
То есть всякий раз, когда вы что-то себе воображаете, или представляете, и это тут же появляется в реальности перед вами, вы никогда не сможете постичь, является ли эта вещь реальной.
Вы начинаете постигать объект как реальный, когда вы можете его представить в его отсутствии. И в этот самый момент, когда вы с этим встречаетесь, он существует в реальности, а не благодаря вашему воображению, но независимо от вашей воли.
Вот отталкиваясь от этого факта, Фройд говорит, что объект обнаруживается в ненависти.

То есть реальность объекта открывается в тот самый момент, когда во время нужды этого объекта его не оказывается. Реальность отсылает к объекту, но в тот момент, когда объект начинает в реальности существовать, поскольку он сам собой представляет желание, напряжение, просьбы, отличные от собственных желаний субъекта. В этот момент объект начинает существовать в реальности.
Потому что, когда желания субъекта полностью, совершенно совпадают с желаниями объекта, мы не можем сказать, находится ли этот объект в реальности или в нашем воображении.

Итак, то, что мы называем реальностью – это желание Другого. То есть то, как сконструирована реальность, когда мы с ней сталкиваемся. Она сформирована посредством желаний, которые не совпадают с нашими. И, несмотря на это, мы все равно обязаны брать в расчет эту реальность, то есть мы должны учитывать желания, которые адресованы к нам, и желания, которые делают из нас объекты – согласно нашей воле или против нашей воли. Именно по этой причине первая форма мышления — анимистическая. У детей мы всегда обнаруживаем эту фазу развития, которую мы называем анимистической.

Когда мой сын был совсем маленький, он каждое воскресенье прогуливался. Когда хорошая погода, мы гуляли. Но когда дождь и пасмурно, мы не могли эти прогулки совершать. И тогда он говорил, что «небо злое!». Он никогда не говорил, что небо хорошее. Поскольку если реальность совпадает с вашими желаниями, ее просто не существует. То есть он открыл реальность неба, как объект, который не зависит от его воли; в нем произошло открытие объекта, который «делает что-то лишь по его собственным причинам», и использует его самого как объект своих желаний. Ну, желая ему, обращая к нему [свои] «злые желания».

И отталкиваясь от этого ядра, мы мало помалу начинаем понимать, или же нет, что все те желания, которыми мы окружены, они не всегда адресованы исключительно к нам. Но, например, шизофреник, который покупает билет в метро, чтобы добраться из одного округа в другой, считает, что эта процедура создана, чтобы его свести с ума. И эти люди в вагоне, которые делают много разных вещей, они все там потому, что они все созвонились до этого между собой, чтобы договориться «Он сейчас входит в вагон, собираемся все. Ждем».

То есть, в его восприятии, он находится в постоянном контакте со всеми другими, которые используют его как объект.
Лишь взрослея, мы понимаем, что  то кол-во вещей, которое происходит на уровне реальности, имеет, оказывает на нас определенное влияние, и может приводить к последствиям, но это не означает, что именно нам все это предназначается.
Вот почему мы способны выдержать пробки! (смех)
Потому что если будете думать, что все эти люди собрались исключительно из-за вас, для того чтобы вы опоздали на свою работу, тогда мир станет джунглями.

Можно говорить о психопатологии или о проблематике невротического уровня. В общем смысле, и также воспринимая функционирование всех нас, то есть в смысле нормальности. Так невроз, или невротическое функционирование можно считать ментальным функционированием, которое постепенно принимает то, что объект наших инвестиций, он также и нас инвестирует, он может адресовать нам свои желания, которые могут не совпадать с нашими. И, следовательно, совместная жизнь с нашими объектами – является всего лишь формой компромисса. Компромисса, состоящего в том, что наши собственные желания не могут в 100% случаев быть исполнены, удовлетворены. И компромисс также заключается в том, что и себя мы воспринимаем как часть желания другого объекта. И тогда мы приходим к уважению инаковости. И неважно, идет ли речь о муже, жене, коллегах, друзьях – речь обо всех тех, кто нас окружает.

То, что мы называем в самом широком смысле слова психотическим функционированием, не только о шизофрении идет речь, это когда психика обладает тенденцией к тому, чтобы не воспринимать и не знать о наличии желания другого. В качестве желаний, которые адресованы нам, и которые нас подчиняют объекту. И когда мы говорим о том, что мы назвали отрицанием реальности, или разрывом с реальностью, под реальностью мы подразумевали то, о чем уже сказали – желание другого.
И именно с этой точки зрения мы можем рассматривать три больших формы не-невротического функционирования:

Первая форма – психозы бредовые. Каково же ядро таких бредовых психозов? Не признавание реальности в такой степени, в какой она является желанием объекта. И что в итоге приводит к тому, что мы сами решаем, какова эта реальность, выраженная в желании объекта. И это то, когда мы решаем, что близкий, знакомый или сосед о нас что-то говорит. Или машина нам подает знаки какие-то на улице. Или же когда нам кажется, что инопланетяне явились к нам. То есть мы сами фабрикуем объекты, и помещаем их во внешнюю реальность, и даем им атрибуты, знаки внешних объектов, то есть мы их воспринимаем, видим, слышим. И так мы действительно имеем дело с внешними объектами, однако с такими, у которых нет никакой подлинной инаковости, но при этом сохраняется правило, где объект существует для нас в виде своих желание, адресованных к нам.

Конечно, при бреде есть объекты, и у них есть какие-то желания, адресованные к нам. Но это мы помещаем свои желания в эти объекты.

Второе решение, найденное психическим аппаратом, покоится на той идее, что если объекты могут обладать какими-то желаниями к нам, то это оказывается совершенно невыносимо. Даже если эта невыносимость проживается на уровне бреда и галлюцинаций.

И здесь решение не-невротически функционирующей психики будет состоять в том, чтобы объекты были лишены своих желаний. То есть объект как вещь. Как стол, как шкаф. То есть объект, который всегда находится в полной мере в нашем распоряжении. И который не является живым, в смысле жизни влечений. И тогда невыносимым становится опыт, когда этот объект себя обнаруживает. Это как раз тот пример широкого набора пограничных состояний.

Если же мы продолжаем это обобщение, то нужно сказать, что есть еще и третья форма этого психотического решения, о которой мы еще не говорили, и оно следующее: у объекта есть желания, которые он ко мне направляет, но эти желания оказываются совершенно идентичны моим собственным желаниям, совпадают. Мы оказываемся близнецами. Это и есть маниакально-депрессивная патология. То есть это значит полная и тотальная идентификация с объектом: Я есть объект, а Объект есть Я.

Тогда, с точки зрения нарциссизма, это самая нарциссическая патология. Она в таком виде. И это единственная патология, при котором объект становится идентичным мне как отражение в зеркале.
Фройд зачастую меняет категорию для психической болезни. Но его итоговое утверждение таково: для него были неврозы переносные, сюда относятся истерия, обсессивный невроз и фобии. Для него существовали психозы, и именно здесь располагается эта знаменитая история потери связи с реальностью. А третья категория – нарциссические неврозы, и именно в эту категорию маниакально-депрессивную болезнь относит Фройд.
О психозах не так много говорили в конце XIX века, и само слово «шизофрения» вводится в психиатрический лексикон в начале XX века. И в течение какого-то времени шизофрения была отнесена в категорию психозов, а сейчас есть другая тенденция, согласно которой идет уравнивание между шизофренией и психозами…»

—————————————–

* Местом – кризисным центром, о котором идет речь, куда приходят эти пациенты и на базе которого практикует В.К. — является Ассоциация Психического Здоровья 13-го округа Парижа, и при нем – центр психоанализа, основанном в середине 70-х годов, Эвелиной Кестемберг.
Это учреждение позволяет работать и в амбулаторных условиях, и в стационаре (отдельные закрывающиеся палаты), так же в нем есть дневной госпиталь для подростков с проблемами, есть психиатры, возможность групповых, психодраматических занятий, или, например, с парой врачей. Там есть центр психоанализа, который также может быть полезен таким пациентам. Каждый год почти 4000 детей и 4000 взрослых там принимаются, и взрослые, например, могут сопровождаться фармакологическим лечением, но в итоге — чтобы однажды начать психоаналитическую работу.
Как у психиатра и психоаналитика в этом центре, у В.К. есть обязательство принимать всех, включая психотических пациентов этого округа, и из 4000 пациентов примерно 1000 –психотики. Работа с ними всегда протекает в сотрудничестве с командой врачей, соцработников, медсестер, психоаналитиков и других psy. Лечение этих пациентов для всех специалистов оплачивается государством (сами пациенты не платят в центре или психоаналитику, они проходят лечение за государственный счет).

** Здесь мною была представлена всего лишь небольшая часть интереснейшей, 3,5-часовой лекции Вассилиса Капсамбелиса. Все желающие могут пройти обучение в Институте Психологии и Психоанализа на Чистых Прудах, и иметь удовольствие получать знания от профессионалов действительно высочайшего уровня.

При копировании — ссылка на Институт обязательна.

Комментирование закрыто.


ТОП-777: рейтинг сайтов, развивающих Человека счетчик посещений