О неприглядной правде жизни

Велика и неизбывна тяга русского человека к чудесам и всевозможной магии.
Под этой тягой глубоко и крепко запечатан сценарий соблазнения, ощущение внутреннего дефицита и настороженного недоверия. Ибо с детских времен (с тех самых, когда психологически хрупкие взрослые создавали ребенку мир, в котором невозможно было говорить о реальности – ни то, что внутренней, а даже внешней) слово, описывающее реальность, представляет серьезную опасность для многих людей, унаследовавших ту самую внутреннюю хрупкость от своего окружения.
Поэтому возможно я тут что-то крамольное выскажу, но на истину и не претендую.
Вот любит русский человек фокусы и шоу с незапамятных времен, когда нужно было народу конкретного, а именно хлеба и зрелищ..

Вспоминается мне в этой связи замечательная русская (кстати) народная (ибо мудр народ) сказка под названием «Каша из топора» Очаровательная, на мой взгляд, иллюстрация как этих самых фокусов, соблазнения и чудес, так и реальности, в которой плата за все фокусы, а также за смекалку, возню и постановку, все равно будет изъята, но как в таких случаях обычно и бывает – не добровольно, а обходными путями и в валюте, установленной продавцом, наверняка с процентами…

Для тех, кто сказку забыл – я напомню:

«Старый солдат шёл на побывку. Притомился в пути, есть хочется. Дошёл до деревни, постучал в крайнюю избу:
- Пустите отдохнуть дорожного человека! Дверь отворила старуха.

- Заходи, служивый.

- А нет ли у тебя, хозяюшка, перекусить чего? У старухи всего вдоволь, а солдата поскупилась накормить, прикинулась сиротой.

- Ох, добрый человек, и сама сегодня ещё ничего не ела: нечего.

- Ну, нет так нет,- солдат говорит. Тут он приметил под лавкой топор.

- Коли нет ничего иного, можно сварить кашу и из топора.

Хозяйка руками всплеснула:

- Как так из топора кашу сварить?

- А вот как, дай-ка котёл.

Старуха принесла котёл, солдат вымыл топор, опустил в котёл, налил воды и поставил на огонь.

Старуха на солдата глядит, глаз не сводит.

Достал солдат ложку, помешивает варево. Попробовал.

- Ну, как? – спрашивает старуха.

- Скоро будет готова,- солдат отвечает,- жаль вот только, что посолить нечем.

- Соль-то у меня есть, посоли.

Солдат посолил, снова попробовал.

- Хороша! Ежели бы сюда да горсточку крупы! Старуха засуетилась, принесла откуда-то мешочек крупы.

- Бери, заправь как надобно. Заправил варево крупой. Варил, варил, помешивал, попробовал. Глядит старуха на солдата во все глаза, оторваться не может.

- Ох, и каша хороша! – облизнулся солдат.- Как бы сюда да чуток масла – было б и вовсе объеденье.

Нашлось у старухи и масло.

Сдобрили кашу.

- Ну, старуха, теперь подавай хлеба да принимайся за ложку: станем кашу есть!

- Вот уж не думала, что из топора эдакую добрую кашу можно сварить, – дивится старуха.

Поели вдвоем кашу. Старуха спрашивает:

- Служивый! Когда ж топор будем есть?

- Да, вишь, он не уварился,- отвечал солдат,- где-нибудь на дороге доварю, да позавтракаю!

Тотчас припрятал топор в ранец, распростился с хозяйкою и пошёл в иную деревню.

Вот так-то солдат и каши поел, и топор унёс!»

На мой взгляд, сказка весьма красноречиво отражает бессознательное клиента, впервые пришедшего на терапию. Эта картина внутреннего мира, которая выглядит примерно так: «Пришел тут кто-то ко мне, чего-то от меня хочет, а у меня совсем, ну прямо совсем ничегошеньки нет».

Зачастую именно такое восприятие реальности большинства людей вынуждает ряд специалистов подбирать разнообразные, но по сути своей соблазняющие, рекламно-зазывающие, многообещающие (часто неадекватно) и обходящие реальность тактики работы. Например, многие колдуны и ясновидящие прекрасно себя чувствуют, выстроив работу именно на чуде.

Я не скажу, что «психологические фокусы» – это однозначно плохо. Тем более, это не так, если вспоминать Мастеров краткосрочной терапии и других, пускай и не глубинных направлений, которые были весьма успешны в своем подходе.

Так, учитывая здоровое сопротивление любого человека, испытывающего на себе какое-то влияние внешнего мира, и в глубинной терапии периодически пригождаются  метафоры, специально подобранные слова, и даже интонации, обращенные к взрослой, здоровой части клиента, но через его детскую, хрупкую, ранимую и легко уязвимую внутреннюю, ибо если сразу правдой махануть, неокрепшая еще взрослая часть легко может «не выдержать», привычно защитившись или вовсе прервав контакт.

Вот и в сказке этой, чтобы как-то бабку к ее ресурсам перенаправить, но не сильно травмируя, решил служивый не о реальности бабкиной ей намекать, а избрал иной, обходной способ. И вроде бы все довольны… Однако что можно наблюдать в итоге? В «здесь и теперь» все красиво. Служивый плату получил: и погрелся, и поел, и топор к рукам прибрал. И старуха,  довольная, что сыта и «ничего не потеряла», чудо волшебное увидела.

Но по факту – соблазнившись на чудо, старуха мало того, что топора лишилась. Самая же большая потеря заключается в том, что она так ничего и не поняла. Солдат уйдет, прихватив с собой плату за подготовку шоу, свою фантазию и все эту маркетинговую возню, а вот она так и останется жить в том,  в чем жила всю свою жизнь – в неведении, иллюзорных представлениях, фальшивом и дефицитарном образе себя, не умея строить здоровых партнерских отношений и мало осознавая как себя, так и свои связи с миром.
Ибо эффект от такого рода магии нестойкий, а видение себя и своей жизни с его помощью обычно так и не налаживается.

В отличие от сказочного солдата, терапевт ни к кому не приходит. Он сидит и работает, когда его наняли. И одной из его задач, или вернее, одной из задач терапии, является  постепенное примирение внутренней реальности человека с Внешним Миром, путем обнаружения многообразия способов жить в нем, но непременно учитывая свои особенности.
Вот кому этот навык необходим для себя – те и приходят, и работают в терапии, до тех пор, пока результат их не удовлетворит.

Взрослая реальность проста до безобразия: чтобы чего-то сварить, нужны ингредиенты.

А реальность терапии, как волшебством и чудесной таблеткой не соблазняйся, остается простой и незамысловатой:
ответственность клиента за результат терапии выражается в том, чтобы приходить, платить (в том числе за свои пропуски) и говорить. Всё. Более ничего.

Опыт моей работы показывает, что во всех случаях, когда эти три эти условия были соблюдены – терапия оказывалась успешной (а вот сколь долгой – зависит от запроса и некоторых вводных данных, часть из которых  я уже описывала ранее).
Говоря о терапевтическом процессе, я попыталась спрогнозировать, что бы получилось без какого-то из этих элементов.

Например, что будет, если не приходить?
В этом случае терапевт сидит …  один. И продолжает работать. Очевидно, что понять что-либо о клиенте при таком варианте развития событий можно крайне мало. Фантазии и гипотезы, касающиеся клиента,  дают частичное понимание, вот только проверены быть не могут. Клиент же, не приходя, от терапевта получает всего одно – возможность вернуться в следующий раз и продолжать начатое. А в этот раз он получает паузу. Вполне закономерно, что клиент будет недоволен, что заплатив, получил столь мало… Но тут  как в спортзале: мышцы не накачаются, если не ходить на тренировки, даже если тренеру заплачено на год вперед.

Что будет, если не платить?
Глубинный терапевт берется за работу, осознавая, что процесс психотерапии не сиюминутный,  трудозатратный, весьма неожиданный порой и уж точно непростой, причем для обоих. Именно потому своему ремеслу терапевт долго, много и дорого учился, и во многих случаях продолжает развитие на протяжении всей своей практики.
Терапевт обеспечивает безопасность, а значит — максимально гарантирует клиенту место в терапии. Буквально, он находит и предоставляет свою психику, место и время клиенту.
Вы можете удивиться, но даже психотерапевтам надо кушать (одеваться, кормить детей и жить), не смотря на то, что терапия – это Служение.
Если же клиент не платит, терапевт все равно сохраняет свое желание жить (как ни странно). А так как чтобы жить – нужен ресурс, и в норме человек может жить, если где-то его  добывает: кто – работая, кто – из тумбочки, кто милостыню собирая – не главное.
Поэтому что? Терапевт соглашается работать с другим клиентом, а именно с тем, кому он нужен, или занимает это время чем-то еще.

Получается такая вот данность: тому, кто платить не в состоянии, терапевт не в состоянии гарантировать сохранность начатого глубинного процесса.
Ведь если бы такое было возможно, клиент получал бы от терапевтов нечто вроде: «Вы тут год ходили. Но со следующей среды извините – ваше время и место занято, и со всем вашим материалом, вскрытыми процессами, привязанностью, болью, злостью и т.д. идите куда-нибудь еще…». Это как вернуться в арендованную квартиру, а вещи все выставлены за дверь и замок поменян.
Отвечающий за процесс, который имеет продолжительность (если это не краткосрочная работа в рамках одной встречи), и его безопасность, профессиональный глубинно-работающий терапевт такое себе позволить не может.  А значит, такая терапия не может быть даже начата. Если только сам терапевт не добывает свой ресурс из тумбочки или на паперти.

Что будет, если  не говорить?
Как и в пункте один, понять что-либо терапевту о даже весьма красноречиво молчащем клиенте удается мало, так как терапевт не ясновидящий. По сути, диалог делает возможным понимание, а значит – делает возможной терапию. Есть диалог, даже неспешный, с паузами и периодами затишья – возможно развитие отношений. Нет диалога – контакта получается капитально урезанным. Тогда нет партнеров, которые куда-то вместе идут или что-то вместе строят, а есть двое, стоящих на месте, и дойти куда-то им будет весьма сложно (в то время как ресурсы тратится, так как клиент и доехал, и заплатил).
Если к сказочным героям вернуться: не получилось бы каши никакой, если бы старуха так и настаивала на своем, упрямо твердя, что у нее ничего нет, и не спустилась бы в закрома за крупой, солью и маслом… Иначе говоря, если клиент молчит – то «варить» что либо становится мало возможным, или получится «жиденько», и он сам окажется недоволен.

Возвращаясь теперь к вопросу глубинной психотерапии — с постепенным узнаванием клиента, деликатным продвижением к ядру, переработкой травм, налаживанием тех процессов, которые не работали из-за незрелости или остановок —  я пришла к выводу, учитывая свой опыт в том числе, что для положительного результата этого процесса, изначально необходимо наличие у клиента взрослой части в той степени, чтобы выдержать эти три необходимых для терапии элемента.
И я отчетливо вижу сейчас, что если один или все пункты из вышеперечисленного клиент выдерживать не в состоянии, прогноз его терапии скорее всего окажется  неутешительным, а желательный результат работы – маловероятным или вовсе недостижимым.
Нет ингредиентов – нет каши. Есть только соль – получится соленая водичка…

Опять же по опыту, клиенты, которые могут это переносить, каждый своими темпами, но результата достигает. Ибо чтобы тестирование реальности появилось, а наблюдающее Я окрепло, изначально ему важно быть.

И в этой связи люди всегда выбирают, что им будет лучше:
Пойти ли по чудесному «волшебно-палковому» пути, обращаясь к ясновидящим, колдунам и прочим умельцам, гарантирующим 100% эффект без вашего участия. Кому-то ведь помогает, наверное… В этом я не знаток, поскольку таких не встречала.

Или пойти по пути «неприглядной» этой реальности и поиска возможностей получить желаемое (сюда я отношу разные виды психологической помощи, в том числе и глубинную психотерапию).

Лично я вижу лечебным именно этот путь,  поскольку оставаясь в сказке, восстановить нарушенное или недозревшее  прежде видение  реальности невозможно. Но никто не говорил, что переход от сказочного восприятия мира к реальному – учитывая, что этого не произошло вовремя – будет легким и безболезненным… Просто терапевты для того и учатся, а потом работают, чтобы нормализация жизни становилась возможной для тех, кто набравшись мужества, решится что-то про себя понять.