Пограничный клиент. Часть 2

Теперь попробую описать характерные черты клиента с пограничной
(borderline) структурой личности.

Специально для любителей наглядности, а также для специалистов, я подготовила  две сравнительные таблицы – первую и вторую, в которых показаны отличия клиентов невротического, пограничного и психотического уровня, а также отличительные черты личности  высокого (невротического) и низкого (от пограничного до психотического) уровня структурного развития*.

Если попытаться описывать «пограничника», то можно выделить несколько основных и очень характерных для него черт…

1. Неустойчивость.

Неустойчивость ярко выражена в восприятии себя, отношений c людьми, эмоциональных состояний, а также проявляется в частых сменах настроения.

Данное расстройство почти всегда сопровождается обширными и заметными проблемами, связанными с собственной идентичностью – она тоже неустойчива. У такого клиента, как правило, отсутствует четкая позиция в таких серьезных вопросах, как:

— кто я? какой я?;
— каковы мои долгосрочные цели?;
— выбор профессии;
— определение типов людей, наиболее приемлемых для дружеских и интимных отношений;
— определение жизненных ценностей;
— сексуальная ориентация и др.

Зачастую подобные проблемы выражаются в хроническом ощущении внутренней пустоты и тоске.
Межличностные отношения также отличаются неустойчивостью и характеризуются повышенной эмоциональной напряженностью.

Эмоциональная неустойчивость является характерной чертой данного расстройства. У пограничных клиентов бывают крайне выражены смены настроения от спокойствия до депрессии, раздражительности или тревоги (длящиеся от нескольких часов до нескольких дней).

2.  Гневливость, импульсивность, склонность к саморазрушению, иначе говоря – слабость управления собственными импульсами, идущими из бессознательного.

Такие люди подвержены несоизмеримым с раздражителем по силе и частым вспышкам гнева (зачастую сопровождающимся физическим насилием), склонны к проявлениям импульсивности; не редко – в ситуациях, сопряженных с возможным нанесением  вреда своему здоровью или потенциальным саморазрушением, как, например:
— бесконтрольное расходование денег,
— употребление психотропных средств,
— склонность к экстриму,
— алкогольная, наркотическая и пр. зависимости,
— небезопасное управление автомобилем,
— беспорядочные сексуальные связи,
— кражи в магазинах,
— неумеренность в приеме пищи,
— вплоть до повторяющихся угроз или попытки совершения самоубийства, а также иные формы членовредительства.

3. Сложности с определением  границ – своих собственных и границ других людей.

Приведу цитату из упомянутой выше статьи П. Гавердовской:

«…метафора границ прекрасна тем, что содержит в себе двойной смысл. «Пограничники», находясь на границе между психотическими и невротическими нарушениями, сами непрерывно нарушают чужие границы. И пока они узнают таким способом мир, мы узнаем их по этому поведению».

4.  Об этом же свидетельствует преобладание у таких клиентов примитивных (незрелых, «низшего порядка») механизмов защиты, имеющих  дело с границей между собственным «Я» и внешним миром, на фоне недостатка более зрелых защит, «высшего порядка», регулирующих внутренние границы личности, разделяющие «эго», «супер-эго» и «ид» внутри личности. Это вызвано остановками в эмоциональном и психическом развитии ребенка, вызванными, как правило, многочисленными травмами детства.

К наиболее частым защитам людей с пограничной структурой личности можно отнести расщепление, проекцию и проективную идентификацию, примитивную идеализацию (и обесценивание), всемогущий контроль, отрицание и др. Тут мне хочется немного задержаться, чтобы описать, как эти механизмы работают.

Снова обращусь к уже сказанному. lual отлично проиллюстрировала, как работают некоторые из этих защит. Например, о таком защитном механизме, как проективная идентификация, Алена пишет:

«Суть его в том, что у младенца есть много деструктивных импульсов – например, кусать материнскую грудь. Но это делать опасно, потому что мать может обидеться, разозлиться, бросить его. И тогда младенец пытается спровоцировать агрессию со стороны матери и тем самым остаться ни при чем. Если же смотреть на проективную идентификацию как на способ организации контакта, то он заключается в следующем: человек будет пытаться своим поведением вынудить другого вести себя в соответствии со своими ожиданиями и представлениями, со своей проекцией. Проективная идентификация – это активное настаивание на том, чтобы другой проявил себя именно таким, каким я его считаю, и сделал то, чего я от него ожидаю. При попадании в ситуацию проективной идентификации, возникает ощущение, что я делаю что-то, чего делать не хочу, но не могу остановиться; как будто что-то заставляет вести себя именно так, и ничего сделать невозможно.

Истоки тут таковы: мама не выполняет моих желаний, я на нее злюсь, но открыто это делать не могу, потому что это опасно – тогда я начинаю себя вести так, чтобы  мама разозлилась. Если она разозлилась и сорвалась – значит, это она «плохая», а я «хороший» и несчастный. Аналогичным образом клиент может вести себя с терапевтом, всячески выводя того из себя. В случае удачи это позволяет избавиться от осознания и принятия собственных разрушительных импульсов.

Вместе с чувствами опустошенности и бессмысленности в психике погра­ничной личности функционируют и другие чувства, а именно идеи вели­чия, т. е. представления о собственной грандиозности и совершенстве, имеющие место при нарциссических нарушениях в чис­том виде.

Защитная функция «расщепления» состоит в том, что лич­ность одновременно раскалывается на две части; одна часть чувствует себя совершенной и великолепной, другая — опустошенной и бессмыс­ленной. Усилия защиты состоят в том, чтобы содержать обе противо­речивые области в отделенном друг от друга состоянии. Картина «Я» пограничной личности характеризуется тем самым расщеп­лением на две части. При этом в какое-то определенное время сознательной является только одна из частей, а другая остается бессознатель­ной и наоборот. Характерные особенности пограничных личностей заключаются, таким образом, в том, что состояния собственной гранди­озности и беспомощности, опустошенности и бессилия могут быстро меняться местами.

Наряду с противоречивыми образами себя самого, в психике погра­ничных случаев функционируют также противоречивые образы важ­нейших участников отношений: временами они тоже кажутся либо очень выдающимися, великолепными, идеальными фигурами, либо принци­пиально плохими и ни на что не способными. Подобные представления могут столь же быстро меняться местами за счет частых смен идеализации и обесценивания.

Механизмы расщепления могут быть очень эффективны в своей защитной функции уменьшения тревоги и поддержания самооценки, однако расщепление всегда влечет за собой искажение, и в этом сокрыта его опасность. Расщепленная личность не может видеть себя и других людей целостно, выдерживая амбивалентность, а делит людей и себя на «абсолютно хороших» и «абсолютно плохих» (другое название этого феномена – «черно-белое мышление»), отчего отщепленные части проецируются на внешние объекты, часто посредством все той же проективной идентификации.

Такой человек не может излучать уверенность, и как следствие – не уверен в себе, ненадежен, слаб.

В данной схеме** показаны отличия вертикального расщепления от расщепления горизонтального.

«Примитивная идеализация (и обесценивание)» тоже является одними из наиболее часто используемых защит пограничных личностей и тесно связаны с «расщеплением».

Для ребенка это один из способов, чтобы уберечь себя от страхов о враждебной реальности, от того, что все люди подвержены болезням и неудачам, смерти и другим ужасам – вера в то, что кто-то, какая-то благодетельная всемогущая сила обеспечивает защиту (например, что их родители способны к сверхчеловеческим деяниям).

В некоторой мере эта потребность в идеализации сохраняется и у взрослых. Например, нормальная идеализация является существенным компонентом зрелой любви, а томление по всемогущественному заботящемуся существу естественным образом выражается в религиозных верованиях.

Проблемы начинаются там, где появляются такие феномены, как, например, настаивание на том, что собственный любовник совершенен, гуру непогрешим, школа самая лучшая, вкус безупречен, правительство неспособно ошибаться и тому подобных иллюзиях. И чем более зависим человек, чем более уязвимым он себя чувствует в тот или иной момент времени, тем сильнее для него соблазн идеализации.

«Примитивное обесценивание» – неизбежная оборотная сторона потребности в идеализации. И так как в жизни нет ничего совершенного, идеализация неизбежно приводит к разочарованию, причем чем сильнее идеализируется объект, тем более радикальное обесценивание его ожидает; чем больше иллюзий, тем тяжелее переживание их крушения.

Хороший пример такого развития событий приведен у Ненси Мак-Вильямс:

«В повседневной жизни аналогией этому процессу служит та мера ненависти и гнева, которая может обрушиться на того, кто казался таким многообещающим и не оправдал ожиданий. Мужчина, веривший, что онколог его жены был единственным специалистом по раку, который мог ее исцелить, с наибольшей вероятностью подаст на врача в суд, если болезнь жены все же одержит верх над усилиями доктора.

Некоторые люди всю жизнь занимаются тем, что в повторных циклах идеализации и обесценивания сменяют одни интимные отношения другими. Каждый раз они воспринимают нового партнера как идеал, после того как в очередной раз предыдущий партнер оказался обычным человеческим существом».

«Всемогущий контроль» тоже родом из раннего детства, в период которого мир и собственное “я” для новорожденного ощущаются как единое целое. Например, если младенец замерз, и заботящийся о нем человек  замечает это и согревает его, ребенок воспринимает это как магическое добывание тепла им самим.

Так, если в детстве было вполне безопасно, и ребенок насладился нормальными для того периода иллюзиями сначала собственного всемогущества, а затем — всемогущества значимых близких, от которых он зависел, в какой-то момент ребенок примиряется с тем неприятным фактом, что ни один человек не обладает неограниченными возможностями.

Однако, если ребенок не был достаточно защищен, и естественного перехода между фазами не случилось, вырастая, он испытывает непреодолимую потребность в чувстве своего всемогущества, и интерпретирует все, что вокруг него происходит, как проявление собственной неограниченной власти.

Тогда часто все этические и практические соображения таких людей отходят на второй план, и эту личность можно оценить как психопатическую (чей основной способ контакта с миром – «перешагивание через других»).

Также, у пациентов с пограничной организацией личности очень часто можно наблюдать такой механизм как «отрицание»; особенно распространены примитивные проявления отрицания, а не высшие его формы. Эта защита проявляется в отказе принимать факт существования неприятностей и тоже является ранним способом с ними справляться. В норме такая реакция случается как потрясенное «НЕТ!» в ответ на катастрофу, смерть близкого – на что-то, с чем невозможно смириться быстро, принять (что напоминает по форме эгоцентричную убежденность маленького ребенка: “Если я не признаю этого, значит, это не случилось”).

Если же такая защита используется часто, вне реально катастрофических событий, человек упорно настаивает на том, что «все прекрасно и все к лучшему», это препятствует точному тестированию реальности, характерному для зрелой личности. Такой человек словно слеп, он не в состоянии называть вещи своими именами, отчего подолгу может пребывать в явно неблагоприятных для себя обстоятельствах, вместо того чтобы делать попытки к изменениям своей жизни.

5. Особенности переноса и контрпереноса.

«Пограничники» в значительно большей степени, чем невротики или психотики, общаются посредством мощного и невербализованного переноса восприятия. То есть даже на фоне свободно протекающей беседы с терапевтом, выдавая обилие содержательного материала, наиболее важная информация, посылаемая ими, заключена не в словах, а в «фоновой музыке» их эмоционального состояния. И благодаря интуитивным, эмоциональным и собственным образным реакциям, которые возникают у чувствительного терапевта при общении с пограничным клиентом, дают терапевту возможность понять как пациента, так и процесс, между ними происходящий.

Таким образом,  не только клиентский перенос на терапевта, но и контрперенос терапевта на клиента являются довольно интенсивными, неоднозначными (учитывая нестабильность всех сфер такого клиента) и в высшей степени информативными.

(продолжение следует)

——-

* Таблицы подготовлены с использованием материалов, представленных в следующих источниках:
1. Нэнси Мак-Вильямс «Психоаналитическая диагностика»
2. Отто Ф. Кернберг «Тяжелые личностные расстройства: стратегии психотерапии»
3. Стивен М. Джонсон «Психотерапия характера»

** Схема подготовлена с использованием материалов книги Петера Куттера «Современный психоанализ».