Нарциссизм (цитируя Дж.Холмса)-4

Начало – здесь , здесь и здесь.

Овидий: миф о Нарциссе

Многие современные концепции относительно нарциссизма можно в зачаточной форме обнаружить в классическом мифе о Нарциссе, по имени которого был назван данный синдром. (В русском издании текст Овидия дан в переводе С. Шервинского).

История начинается не с Нарцисса, а с Тиресия, единственной личности, совмещавшей в себе мужское и женское начало, которого Юпитер и Юнона позвали разрешить их спор о том, кто получает больше удовольствия от сексуального акта: мужчина или женщина. Тиресий счел, что женщина. (Хотя по некоторым версиям он дипломатично ответил, что женщина испытывает в десять раз более интенсивное удовольствие, но мужчина испытывает его в десять раз чаще!) Юнона, разгневавшись, сделала его слепым, но за это Юпитер открыл Тиресию внутренний глаз, дав ему дар предвидения. Так Овидий открывает нарциссические темы, связанные с телесным удовлетворением, завистью и проблемами понимания того, какие чувства в действительности испытывает объект любви, когда сам человек обуреваем страстью.

Нарцисс появился на свет оттого, что речной бог Кефис учинил насилие над Лириопеей, замкнув ее в свои воды. Нарцисс был необыкновенно красив с самого рождения, и Тиресия вопросили, много ли лет проживет столь прекрасный отрок. Здесь вводится важная тема быстротечности красоты и связи между нарциссизмом, завистью и смертью.

Тиресий отвечает загадочно: отрок может прожить долго, «коль сам он себя не увидит». Роковая фраза открывает перед нами парадокс, в котором содержится ужасная дилемма, стоящая перед нарциссической личностью: или она навеки остается в ловушке призрачного мира самолюбования или же освобождается от оков незнания себя (и, следовательно, неспособности к познанию других), но ценой смерти. Хотя нарциссическая личность думает только о себе, ирония состоит в том, что она не может в действительности познать себя, так как не может занять позицию наблюдателя со стороны и видеть себя «в реальности». Если бы она могла принять тот факт, что со временем красота увядает, ее очарование вызывало бы только радость, однако из-за последовательного отрицания реальности, в которой происходят потери и изменения, эта красота превращается в уродство.

Нарцисс становится прекрасным юношей. Многие влюбляются в него, но он неприступен. Лесная нимфа Эхо видит его и в ней просыпается чувство к юноше. Раньше она была болтуньей, но Юнона лишила ее дара речи за то, что Эхо отвлекала ее длинными речами, когда богиня пыталась застигнуть нимф, часто лежавших в горах с Юпитером. Теперь она может лишь повторять только что услышанные слова. Как же ей высказать свою любовь? Однажды Нарцисс, заблудившись в лесу, кричит своим товарищам: «Идите ко мне». Эхо открывает себя, она зовет: «ко мне, ко мне». Нарцисс убегает от нее: «Лучше на месте умру, чем тебе на утеху достанусь!» Эхо испытывает унижение, она медленно погибает от любви, пока от нее не остается лишь один голос.

Нарциссы разбивают сердца. Они не осознают влияния своих поступков на окружающих. Они привлекают льстецов и подлиз, в свою очередь нарциссически травмированных и надеющихся на отраженные лучи славы. Мать Эхо (Юнона) так завидует ее отношениям с отцом (Юпитером), что разбивает отношения отца и дочери, столь существенные для здорового женского нарциссизма – когда юной дочери известно, что она нравится отцу, но тот при этом весьма уважительно  относится к ее сексуальности.

Сверхвнимательная Эхо становится зеркальным отражением рассеянного Нарцисса. Он недосягаем; она вечно стремится быть в его объятиях. Он думает только о себе и безжалостно эгоистичен; она может думать лишь о нем и ее ущемленное чувство собственного достоинства остается легко ранимым вплоть до самой смерти. Он не способен отождествлять себя с другими, присваивая таким образом их голоса и увеличивая сферу своей личности; у нее нет собственного голоса, она может лишь вторить другим голосам. С точки зрения привязанности они оба тревожны: она нетерпеливо цепляется за объект обожания, он всегда держит ее на расстоянии.

Многие безответно влюбляются в Нарцисса. В конце концов один из них решительно занимает психотерапевтическую позицию. Он набирается смелости и противостоит своему мучителю. (В мифе употребляется местоимение «он» – таким образом через миф внушается идея бисексуальности, как будто Нарциссу недостаточно любви представительниц только противоположного пола).

Пусть же полюбит он сам,
Но владеть да не сможет любимым…

Как-то раз, изнемогая от жажды после охоты, нарцисс находит «читый ручей…, серебрящийся светлой струею», и наклоняется к нему попить:

Жажду хотел утолить,
но жажда возникла другая!
Воду он пьет, а меж тем –
захвачен лица красотою.
Любит без плоти мечту
И призрак за плоть принимает.
Сам он собой поражен…

Он без памяти влюбляется  в собственное отражение. Но чем больше он стремится обнять себя, поцеловать губы, которые, казалось бы, «к нему с поцелуем стремились ответным», тем сильнее его фрустрация и любовное томление. Он оплакивает свою судьбу. Навеки разделенный с объектом своей любви, он в первый раз переживает ощущение потери и горя. Наконец он узнает себя:

Он – это я! Понимаю. Меня обмануло обличье!
Страстью горю я к себе…
Что же? Мне зова ли ждать? Иль звать?
Но звать мне кого же?
Все, чего жажду, – со мной.
От богатства я стал неимущим.
О, если только бы мог я
С собственным телом расстаться!

Он понимает, что должен умереть: «…немного осталось времени жизни моей, погасаю я в возрасте раннем». Наконец он ощущает сострадание к другому: «Тот же, кого я избрал, да будет меня долговечней!» Но он знает, что это невозможно. Когда он умирает вместе со своим отражением и пересекает Стикс, даже тогда он не может не бросить взгляд на свое отражение в воде. Но в момент смерти с ним происходит трансформация – метаморфоза: он превращается в прекрасный цветок. И этот цветок, нарцисс, с быстро увядающими нежными лепестками и соблазнительным ароматом, приносит славу пророку Тиресию.

Тиресий, подобно хорошему психотерапевту, знал, что для того, чтобы выжить психологически, необходимо с возрастом преодолеть нарциссизм. Если мы способны принять старение и смерть, то мы сможем пережить метаморфозу – наша самооценка окажется под надежной защитой и мы сумеем наполнить себя внутренней красотой. Если же нет, то мы осуждены на фактическую смерть при жизни, которую мы приблизим собственными усилиями, когда наш нарциссизм станет более настойчивым и требовательным. Наша ранимость обрастет сверху толстой кожей, позволяющей нам отклоняться от отношений с людьми. Любя только себя, мы завидуем тем, кто может общаться с другими, и губим их с помощью нашего собственного проклятья, используя свою красоту как оружие…

Шекспир: 62-й сонет

Для шекспировского героя акт письма – это процесс открытия себя:

Любовь к себе моим владеет взором.
Она проникла в кровь мою и плоть.
И есть ли средство на земле, которым
Я эту слабость мог бы побороть?

Тон сонета (данного в переводе С. Маршака), возможно, несколько ироничен. Но так ли уж это плохо – любить себя? Обоснованный здоровый нарциссизм должен «проникнуть в кровь и плоть»., если так он достигает своей цели, и поддерживает нас, охраняя от жизненных невзгод. Нарцисса, взирающего только на себя, больше не существует. Его поглотила зависть, вынуждающая его постоянно сравнивать себя с окружающими. Он хвастает, подобно мачехе Белоснежки:

Мне кажется, нет равных красотою,
Правдивей нет на свете никого.
Мне кажется, так дорого я стою,
Как ни одно земное существо.

Однако – и в этом состоит загвоздка – когда подкрадывается старость, самолюбование перерастает в отвращение к себе:

Когда же невзначай в зеркальной глади
Я вижу настоящий образ свой
В морщинах лет, – на этот образ глядя,
Я сознаюсь в ошибке роковой.

В последних строчках возникает развязка, которая подобно парадоксу Тиресия, держится на метаморфозе:

Себя, мой друг, я подменял тобою,
Век уходящий – юною судьбою.

Решением проблемы нарциссизма является любовь к другому. Но в отличие от Нарцисса, стремящегося к некоторому разделению между любящим и любимым, у Шекспира на первый план выходит объединяющий аспект любви. Это такая форма единства, в которой нет разделения на «я» и «другого» и в которой любовь к себе и любовь к объекту идут вместе, или, как пишет Фрейд:

Настоящая счастливая любовь соответствует тому первичному состоянию (т.е., раннему младенчеству), в котором объект-либидо и Я-либидо неразличимы.

Влюбленность одновременно разрушает и сохраняет нарциссизм; в практическом смысле любить – означает убегать от самого себя, что также дает хорошее самоощущение, а в теоретическом плане любовь к себе проходит, исчезая, через проективную идентификацию с образом возлюбленного и становится метаморфозой радости двойного бытия. Стареющую нарциссическую личность, возможно, склонную к некоторой театральности (грим, омолаживающие кремы, косметические операции), совершенно преображают отражающиеся в ней счастливые сияющие глаза возлюбленного.

Этот сонет, вероятно, посвящался молодому, красивому и знатному шекспировскому покровителю. Являясь частичным решением неотъемлемой от нарциссизма проблемы быстротечности жизни, этот сонет может быть, однако, воспринят как нарциссический, поскольку он основан на чувстве любви, которое испытывает к молодому юноше человек в возрасте, проецирующий свой собственный нарциссизм на молодых.

Согласно схеме Фрейда:

По нарциссическому типу человек любит:
а) то, что сам из себя представляет (самого себя);
б) то, чем прежде был;
в) то, чем хотел бы быть…

Нарцисс, а также поэт в начале сонета относятся к категории «а». Последняя строка сонета говорит о том, что все типы любви включают элемент нарциссизма, поскольку красота находится как  в глазах смотрящего, так и в недоступности возлюбленного.

Последняя строка говорит о том, что движение от «а» к «б» или «в» может быть прогрессом, но все еще находится в границах нарциссизма. Если иметь в виду Овидия, можно предположить, что относящаяся к человеку любовь основана как на умении сливаться с человеком, так и на умении быть обособленным от него. В отличие от нарциссической и эгоистической любви, такая любовь является одновременно вечной и изменчивой, основанной на умении одновременно доверять человеку и уметь справиться с разлукой и потерей.

Процитировано по книге Дж.Холмса Нарциссизм. – М.: ООО «Издательство Проспект», 2002